Для Nik'a
Сергей Купеев "Реквием "
примерно 90-е годы.
Как я устал от хорового пенья,
фекальных шествий, всенощного бденья
и утренних натянутых острот.
В Опалиху хочу с Аленой Бессер!
но Ищенко заталкивает «Гессер»
с бутылкой или банкой – прямо в рот.
Ну, времечко! Калуга, ты ли это?
Лет пять назад с военного совета
у Лёлика на крыльях я летал.
Теперь не то, не так и как-то эдак...
Последняя «Зеленая карета»
К. Савченко уделана в «металл».
Теперь не слышно запахов «Шанели»,
и наши тетки в краденых шинелях
с зелеными юнцами на груди
уныло пахнут водкой по талонам
и «Беломором» (тоже по талонам)
и в дудочку дудят: «Уйди-уйди».
Хотя они ни в чем не виноваты –
на кой им черт бывалые солдаты,
не помнящие громких слов любви.
Какие битвы знали наши «пенки»!
Каких бардесс сажали на коленки!
Они теперь на пенсии, увы...
И нам пора. А, впрочем, время терпит...
Лишь молодежь испытывает трепет
при виде «Святичей» (б/у «Святых отцов»),
что прихожанок волокут за кустик,
и согрешат, и сами же отпустят,
и вставят всем свечу в конце концов.
Иных таки уж нет, они далече...
Кофейня – вянут уши, тухнут свечи,
без «Ежиков» концерт не знаменит!
Ау, Синчук, Рахленко! Нет ответа...
Нажрались и лежат, наверно, где-то...
Лишь «русский» Поляк струнами звенит.
А Поляк лысый, что ли? Нет ответа...
Напился и упал, наверно, где-то
калужский, так сказать, Наполеон.
Резницкий бил в тамтамы из-под супа,
кричал: «Подъем!», «Вставай!» и «Ах ты сука!».
– А что «Канон»? — «Канон» всегда «Канон»!
И глину месят песенники те же
на квартирьерстве: Костик, Сашка Дежин,
Андреев Паша – отставной танкист,
бухгалтер и т.д. Его брат Вова.
Авросимов (на нем запас спиртного).
Горластый Макс – заядлый куплетист.
Леонов Дмитрий – гр. «Шестое чувство»
и зубры усиленья как искусства,
и жестки вдохновенные певцы,
в кирзе, ха-бэ, шинелках «на отлете»,
молчащие на мой вопрос: «Что пьете?»,
Дейч и Ведмедев – братья-близнецы.
На них заметен даже в воскресенье
след четверга. И, выпив во спасенье,
они несут в «хищёнковском» бреду:
«Халява, ёксель, нынешнее племя!
Да, были, мопсель, люди в наше время!» –
имея, правда, пятницу в виду.
А между тем грядет больное утро.
Гуляет «БИС», но только почему-то
я «Флюгера» не вижу среди тут:
Гализин спит, Калинин в бизнес-туре,
Почтарь, пардон, у них... В аспирантуре...
...Отечество нам Горный институт.
Куда податься раненому зверю?
Отжав портянки, медленно трезвею
и мысленно встаю, обнявши ствол.
Навстречу, обнимая свой, но лежа,
ползет такая с позволенья рожа!
Ну прямо – бык. Скорее – мул. Нет! Вол!
Наследный принц Майданника и Старца
пускай ползет... Деревьям расступаться
передо мною есть прямой резон.
Вопрос стоит классически, но остро:
«Куда? К хвостам? По бабам? В глушь? В «Апостроф»?
Решение пришло само: В «Канон»!
Оно пришло при виде Мастрюкова.
Он как всегда был весел и раскован,
накатывая свежий анекдот.
Он вызывал опаску и доверье,
как генерал, пожавший руку дверью,
хотя, конечно, был уже не тот,
что утром на Савеловском вокзале.
Итак, в «Канон»! Когда бы мне сказали:
Вон он, «Канон»! – прошел бы как сто грамм.
А так ходил вокруг «А ну-ка накось»
и выкушал у них такую пакость,
что лучше бы уж сразу к «Флюгерам».
Все, кстати, пьют. Но разного разлива:
кто «в зюзю» – хрясь, а кто неторопливо
К кофейне набирает свой лимит.
А кто, как Костик, только глазки пучит
тем, у кого они немножко в кучу.
А кто, как Макс, – где выпил, там и спит.
Иной, душою слаб, тщедушен телом,
но, выпив больше, чем Найденов, с Птером
и Леликом Абрамовым, при том,
себя представит всяческим талантом,
поэтом, блин, гигантом-музыкантом,
ну, Коношем иль, скажем, мной... (Пардон!)
Я знаю дозу! Годы изысканий
берут свое, а истины в стакане
не убывает, сколько ни глуши:
Оттяжка обернулась голым стебом!
Но песни, исцарапанные небом,
как говорится, – исповедь души.
А также Вадим Седов http://cegob.livejournal.com/31340.html
А мима звали Александр Жеромский, это к разговору о Мацкявичусе.
Чего ещё обещал?